1 июня 2021
   Сегодня исполняется очередная годовщина со дня образования 58-й армии. Первым командующим объединения был генерал Геннадий Трошев.
   Известные люди – политики, актеры и военачальники, неизбежно попадают в поле зрения средств массовой информации. Любые подробности их личной и общественной жизни – хотят они того или нет – становятся достоянием общества. Редко что удается скрыть от глаз общественности: семья, дети, увлечения, реакция на то или иное значимое событие – все это попадает под прицел теле- и фотокамер, частенько становится предметом обсуждения на страницах журналов или газет.
   Генералы Виктор Казанцев, Геннадий Трошев, Владимир Шаманов в свое время чаще других мелькали на экранах телевидения, лентах информационных агентств и газетных полос. Выступали в прямых эфирах и новостных выпусках федеральных каналов, особенно в период второй чеченской кампании.
   Отмечу, что в ходе второй чеченской кампании кое-кто из лидеров северокавказских республик и высокопоставленных чиновников в Москве пытались вбивать клин между Казанцевым, Трошевым и Шамановым. А за год до начала боевых действий (1998) некоторые коллеги-остряки стали всерьез рассуждать о возможном присоединении трех генералов к весьма популярному в то время генералу Л. Рохлину, депутату Государственной думы, открыто призывавшему корпус, которым он недавно командовал, не меньше, не больше – организовать поход на Москву.
   Однако, вопреки ходившим мнениям, Казанцев и Трошев не поддержали своего сослуживца. Более того, выступили на заседании Военного совета округа с призывом не допустить раскола в армейских рядах.
   Определенные слухи о распрях между генералами распространялись в прессе. Конечно, доходили и до них. Но оба, к их чести, сразу отбрасывали всякие наговоры и вымыслы, особенно в публичном пространстве. На подобные вопросы журналистов отвечали прямо: «Слухи и сплетни не комментируем! Поэтому слухи, сплетни, всевозможные домыслы отошли на задний план и, слава Богу, не стали предметом серьезного обсуждения в медийном пространстве. Вакханалия в СМИ наступила позднее, после подписания указа Президента РФ о снятии с должности командующего войсками округа генерала Трошева.
   Вспоминаются в этом смысловом контексте некоторые публикации в федеральных СМИ, которые сводились к нескольким посылам.
   Первый. Было в то время в армии несколько высокопоставленных генералов, которые отказались возглавлять боевые операции по наведению конституционного порядка в Чечне. Вначале это сделали заместитель министра обороны генерал Г. Кондратьев и заместитель главкома сухопутных войск Э. Воробьев. Не пожелал участвовать в чеченской войне и генерал Б. Громов. Вскоре после увольнения в запас они нашли себе теплые места в высоких структурах: один из них стал депутатом Государственной думы, другой – губернатором Московской области. А с Трошевым поступили круто: быстро и чересчур скоро, как посчитали некоторые аналитики.
   Второй посыл. Разногласия командующих группировками «Запад» и «Восток» с командующим Объединенной группировкой войск на Северном Кавказе стали предметом обсуждений не только в штабах. Кое-какие сведения просачивались в прессу. Дело в том, что, не имея официальной информации, некоторые журналисты прибегали к своим источникам, которые информировали их за деньги. В то время в СМИ появился даже соответствующий термин – достоверный источник в штабе.
   На самом же деле, в генеральской среде происходили стандартные разборки полетов, пусть и на повышенных тонах. Вот как генерал Трошев описывает такие «непонятки» в своей книге «Моя война»: «Все генералы были раздражены (речь идет о втором штурме Грозного в январе-феврале 2000 г. – Ред.). Я – тем, что выполнял «не свою задачу», Шаманов – тем, что опаздывает, Казанцев (как командующий Объединенной группировкой федеральных войск) тем, что кампания срывается и приходится латать дыры за счет других, как тришкин кафтан… Что там у вас происходит? – звонила Москва. – Вы что, разобраться между собой не можете? Славу, что ли делите?
   Казанцев стал наезжать на Шаманова: что ты, мол, уперся в эти старые маршруты – меняй направление удара! «Не вам меня учить, – огрызался Владимир Анатольевич. – Я эти районы знаю, как свои пять пальцев, еще по первой войне…» Дошло в конце концов до того, что два генерала стали переходить порой на нецензурную брань.
   Конечно, подобные выяснения отношений плохо сказывались на общей атмосфере в штабах. К чести генералов, свои разногласия они никогда не уводили в публичную плоскость. Своеобразным третейским судьей, как правило, выступал начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин. К его авторитетному мнению они прислушивались.
   Третий момент. По мнению журналистов, многим мозолила глаза недавно вышедшая книга Трошева «Моя война. Записки окопного генерала», особенно получившиеся в ней портреты генералов, участвовавших в двух чеченских кампаниях. Зачастую они отличались резкостью суждений и задевали кого-то за живое. Но, на мой взгляд, Трошев просто ушел от глянца и парадности, присущих многим военачальникам, описывающим очень непростые моменты в истории нашей страны и армии.
   К слову, отношения Трошева с Шамановым оставались по-прежнему теплыми. И с Виктором Германовичем особых трений впоследствии не возникало. Да, существовали разногласия, порой даже не разговаривали друг с другом. Но никогда публично не пытались выяснять отношения через прессу. Многие генералы и офицеры Южного военного округа запомнили, как во время празднования 90-летия Северо-Кавказского военного округа после окончания мероприятия они обнялись на прощание, словно давая понять всем недоброжелателям, что история их вражды гроша ломаного не стоит!
   В середине декабря 2002 г. командующий вызвал меня к себе в госпиталь. У него подскочило давление. Разговор начал издалека. Как, мол, я отношусь к красотам Забайкальского края. Еще, как говорится, не поняв суть беседы, отметил, что мне не привыкать. Оттрубил по полной восемь лет в тех таежных краях.
   – Поедешь со мной в Сибирский военный округ? – на полном серьезе спросил вдруг командующий.
   – Когда вещи собирать? – не раздумывая, ответил я.
   Геннадий Николаевич рассказал о поступившем ему предложении от Министра обороны С. Иванова, объяснившего такое решение плановой ротацией руководящего состава Минобороны. И по сей день мне доподлинно неизвестно – была ли замена командующих войсками военных округов плановой ротацией – или это были какие-то иные подковерные кремлевские игры? Судить не берусь. Просто дальше события развивались слишком стремительно.
   А вскоре я стал свидетелем разговора генерала с главой президентской администрации А. Волошиным по ВЧ. Геннадий Николаевич был эмоционален, хотя старался соблюдать рамки приличия. По ходу разговора я понял, что Трошеву не удалось убедить чиновника высокого ранга в целесообразности оставить его поработать на Северном Кавказе.
   На следующий день, находясь с рабочей поездкой в Махачкале, генерал Трошев озвучил съемочной группе НТВ Руслана Гусарова свое несогласие возглавить СибВО.
   Буквально в тот же вечер был подписан Указ Президента об освобождении с должности командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. Первым сообщил мне об этом ведущий вечернего новостного выпуска РТР Евгений Ревенко. Все выпуски новостей федеральных каналов и информагентств пестрели всевозможными едкими комментариями по этому поводу. Почти ежеминутно меня доставали журналисты. Я старался быть лаконичным, акцентировал внимание на важном моменте:
   – Трошев отказался от предложения, а не от выполнения приказа. Любой военный понимает эту существенную разницу. Это две совершенно разные вещи. Это не одно и то же, как говорят в Одессе!
   Но легче от этого мне (не говоря уже о моем командире) не стало. На месяц Геннадий Николаевич выпал из поля зрения СМИ. Редко с кем общался. Уединился в санатории под Ростовом, где его навещали только родные и близкие, среди последних – тогдашний губернатор Ростовской области Владимир Чуб. Как могли, мы поддерживали его в трудные минуты.
   Развязка наступила в конце января. После долгой беседы в Кремле с Президентом В. Путиным, Трошеву было предложено стать советником у лидера государства, заниматься вопросами возрождения казачества. За новое дело взялся без раскачки, с присущими ему деловым подходом и скрупулезностью. Облетал и объездил практически все казачьи войска и объединения, разговаривал с людьми, вникал в проблемы. За короткий срок сумел продавить в администрации и других министерских структурах закон о российском казачестве, чего не смогли сделать его предшественники за десять лет.
   Новым командующим СКВО назначили генерала В. Болдырева. В первые дни пребывания на высоком посту он заслушивал доклады своих заместителей, начальников управлений и служб. Обычно его порученец предупреждал заранее: в какое время генералу или полковнику необходимо явиться на доклад. Я тоже поджидал своей очереди, хотя, каюсь, проявил нетерпение, несколько раз поинтересовавшись у порученца, когда наступит мой черед. «Ждите, Вас вызовут!»
   Между тем, для пресс-службы никто не отменял выполнения своих обязанностей, и мы работали в прежнем режиме. Многих журналистов интересовала дальнейшая судьба Геннадия Николаевича Трошева. Звонили, расспрашивали. Старался уйти от подобных вопросов, лишь кратко отвечая: «Скоро узнаете».
   А тут, как назло, группа солдат из учебного подразделения схватила пневмонию с тяжелыми последствиями. Одного медикам не удалось спасти. Как обычно, дал несколько комментариев по поводу случившегося. И вдруг звонок, срочно вызывает командующий.
   – Чем Вы занимаетесь? Почему не прибыли ко мне на доклад? – Болдырев даже не пытался скрыть своего раздражения.
   – СМИ шумят по поводу заболевания целой роты солдат.
   – Без Вас разберутся! Займитесь лучше журналисткой из «Московского комсомольца». Ей надо помочь добраться до Таганрога,
   А затем и вовсе добил меня наповал фразой: «Вижу, Вы не понимаете значения информационной работы?» Ну, приплыли, как говорится!
   – Товарищ командующий, разрешите доложить, как я понимаю значение информационной работы.
   – Не надо! – сказал, как отрезал Болдырев.
   Я вышел из кабинета словно оглушенный. Больше мы с ним не встречались. В тот день мне пришлось лишний раз убедиться в том, какое значение имеет взаимоотношения и доверительность между руководителем высокого ранга и его пресс-секретарем.
   В те дни в штабных кабинетах и не только, упорно муссировались слухи о том, что новый командующий будет «вычищать» трошевскую команду. Доля правды в этом, конечно, присутствовала. Вскоре к новому месту службы убыли генералы В. Булгаков, В. Кузьмин, В. Куренной. Со временем уволился генерал А. Серов и некоторые офицеры штаба. В высоких кадровых инстанциях это объясняли просто: ротация. Видимо и генерал Болдырев не желал, чтобы я оставался руководителем пресс-службы округа. Ни в коем случае не собираюсь в чем-то упрекать нового командующего. У него были свои взгляды на информационную работу, а в армии, как известно, с начальством не спорят.
   В тот же день после разговора с командующим, я отловил его порученца и представил ему рапорт на очередной отпуск. При этом набрался смелости и предупредил подполковника, мол, если генерал В. Болдырев не возражает, я готов пояснить в СМИ, как понимаю значение информационной работы в условиях локальных конфликтов. Порученец вскоре появился вновь.
   – Езжайте в отпуск, командующий подписал рапорт. В СМИ ничего сообщать не стоит. Не волнуйтесь!
   Мое поведение в тот момент надо признать бестактным, излишне эмоциональным. Но уж слишком задели за живое намеки Болдырева на мою профнепригодность.
   А через месяц раздался звонок от Геннадия Николаевича. Он предложил мне поработать в Москве, в администрации Президента. Ротационный список прошел стороной. Начинался новый этап в судьбе Трошева, да и в моей тоже.
   Появилось больше свободного времени. Это не война, где все расписано по минутам.
   Трошев часто общался с сослуживцами, помогал им в решении житейских вопросов. Кстати, это характерная особенность в поведении Геннадия Николаевича. Он запросто мог позвонить своим сослуживцам по Приднестровью, Смоленску, Германии. И хотя многие из них уволились в ранге майора или подполковника запаса, поинтересоваться их судьбой, предложить помощь в решении наболевших вопросов, просто поговорить, дать житейский совет.
   Во время боевых действий, как правило, после совещания с офицерами, находил время побывать в обыкновенной солдатской палатке и поговорить по душам с рядовым, сержантом, попить чай. Не каждый командир среднего звена способен на это. Для Командующего группировкой войск такие беседы стали нормой. Однажды старшина одного из подразделений, куда частенько наведывался Трошев сказал мне просто, без пафоса: «С нами ротный так никогда не разговаривал. А тут Командующий находит такие слова, аж душу греет!»
   Трошев любил петь под гитару. В репертуаре - лирические песни советского времени. Особенно запомнилась мне популярная песня тех лет «Горький мед». Он часто исполнял её в кругу родных и близких. Даже на передовой, когда выпадали редкие минуты отдыха. Вспоминается один любопытный эпизод. Будучи уже Командующим войсками СКВО, Геннадий Николаевич регулярно инспектировал войска. Прилетели в Волгоградский гарнизон. До позднего вечера проверки, совещания, смотры. Все, как обычно. Решили перекусить в небольшом кафе. А там праздник. Офицеры отмечали день рождения своего сослуживца. В зале повисла гробовая тишина. Еще бы! Сам Командующий появился, как гром в ночи.
   -Чего приуныли, гитара имеется, - Трошев сверкнул глазами и улыбнулся.
   -В честь именинника,- громогласно произнес генерал и стал подбирать аккорды. Пел проникновенно. И тут же покинул зал, Напоследок успел предупредить, мол отдыхайте, но знайте меру. Когда садились в машину, были слышны здравницы в честь Командующего с традиционным троекратным «Ура!»
   Подружился с известными актерами. Неоднократно встречался с народной артисткой СССР Людмилой Гурченко. Единственный из военных, кто был приглашен на ее юбилейный вечер. Однажды Людмила Марковна посетила большой рабочий кабинет Трошева на Старой площади. Я находился в приемной и до меня донеслась мелодия известной казачьей песни «Не для тебя». Пели душевно, с подъемом – боевой генерал и великая актриса. До сих пор жалею, что под рукой не оказалось диктофона.
   Кстати, в начале нулевых Г.Трошев оказался на каком-то мероприятии рядом со знаменитой певицей Людмилой Зыкиной. Набрался смелости и предложил народной артистке послушать его новую песню об отце. Он исполнял потом её регулярно. Зыкиной понравилась не только песня, но и манера исполнения. Она предложила Геннадию Николаевичу спеть её на праздничном концерте в Кремлевском дворце. Приближался праздник 23 февраля. Трошев смутился.
   -Геннадий Николаевич, не волнуйтесь. Уверена, у Вас получится!
   Высокие чиновники в министерстве обороны настоятельно не рекомендовали генералу выступить на сцене. Рекомендацию, считай приказ, в армии еще никто не отменял. И все же телезрители смогли услышать песню о своем отце в исполнении Командующего. Она прозвучала в программе известной журналистки Ирины Зайцевой «Герой дня без галстука». Снимали передачу прямо в зоне боевых действий. А ночью, когда состоялась основная часть беседы, Трошев взял в руки гитару.
   А своим в чиновничьей иерархии кремлевских кабинетов Трошев, на мой взгляд, так и не стал. Например, я был свидетелем такого телефонного разговора. После гибели Ахмата Кадырова на стадионе в Грозном в результате теракта, предстояло выбирать нового главу республики. Как-то в беседе с журналистом одного московского издания Трошев назвал кандидатуру Асламбека Аслаханова. И вот раздался звонок одного из заместителей главы администрации Президента. Лицо Трошева стало суровым: «Не Вам меня учить! Я хорошо знаю Кавказ, родился, вырос и повоевал на этой земле. Это мое мнение». Он положил трубку. Не всем понравятся такие слова.
   И да, он по-прежнему общался с журналистами. Снялся в нескольких документальных фильмах Александра Сладкова, Алексея Поборцева, Игоря Прокопенко. Выступал уже в качестве обстоятельного аналитика по событиям на Северном Кавказе. Не раз приходили к нему на Старую площадь известные журналисты Александр Абраменко, Владимир Сварцевич, Влад Шурыгин, писатель Александр Проханов.
   Но по армии тосковал, бесспорно. Я отчетливо уловил это во время предвыборной кампании осенью 2003 года. Трошева тогда попросили баллотироваться от «Народной партии». Во время своих выступлений перед многочисленной аудиторией в разных уголках страны, Трошев с душевной болью говорил о плачевном состоянии армии: о нехватке денег на денежное довольствие военнослужащих, отсутствие жилья для офицеров и членов их семей, о недостаточном внимание со стороны государства участникам боевых действий, инвалидам войны. Как-то, после одного из таких выступлений, он сам вернулся к вопросу о снятии с должности в декабре 2002 года. Был краток.
   – Знаешь, Геннадий, – обратился ко мне. – Считаю, что поступил тогда правильно. Может, не совсем этично. Просто достали все сплетнями и домыслами.
   Правда, тему эту он тогда развивать не стал. А вернулся к ней за неделю до своей гибели в авиакатастрофе под Пермью. Созвонились по телефону. Поговорили о футболе. В то время он часто посещал матчи с участием московского «Локомотива». Его школьный друг Владимир Эштреков был одним из тренеров железнодорожников. А затем поинтересовался у меня, мол, чем занимаюсь, какие планы на будущее?
   – А помнишь декабрь 2002-го? Ни о чем не жалею, – помолчал и вдруг неожиданно выпалил, – скоро предстоит интересная работа. Может, понадобишься, – и положил трубку.
   В день своего рокового вылета в Пермь Трошев позвонил известному журналисту Александру Абраменко. У них давно установились приятельские, доверительные отношения – еще с войны. Говорил примерно о том же…
   Самолет, на котором он летел, разбился рано утром, не долетев всего несколько километров до посадочной полосы. Ни я, ни Абраменко так никогда и не узнаем, о чем хотел тогда сказать Геннадий Николаевич.
  
   Источник с видео